Текст песни Валентин Клементьев - Николай Тряпкин - Стихи о борьбе с религией
- Исполнитель: Валентин Клементьев
- Название песни: Николай Тряпкин - Стихи о борьбе с религией
- Дата добавления: 22.12.2018 | 18:15:02
- Просмотров: 258
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Стихи о борьбе с религиейРаз приходит отец – вечерком, с трудового ристанья,
Покрутил моё ухо и чуть посвистал «Ермака».
«Ты слыхал, удалец? Получил я сегодня заданье –
Завтра храм разгружать. Пресвятых раскулачим слегка».
«А что будет потом?» – «А потом-то кратки уже сборы:
С полутонны взрывчатки – и вихорь к седьмым небесам.
Заходи-ка вот завтра. Заглянешь там в Божьи каморы.
Покопаешься в книгах. Сварганю что-либо и сам».
А во мне уже юность звенела во все сухожилья
И взывала к созвездьям и к вечным скрижалям земли.
А за полем вечерним, расправив закатные крылья,
Византийское чудо сияло в багряной пыли.
Я любил эти главы, взлетавшие к высям безвестным,
И воскресные звоны, и свист неуёмных стрижей.
Этот дедовский храм, украшавший всю нашу окрестность
И всю нашу юдоль освящавший короной своей!
Пусть не чтил я святых и, на церковь взглянув, не крестился,
Но, когда с колокольни звала голосистая медь,
Заходил я в притвор, и смиренно в дверях становился,
И смотрел в глубину, погружённую в сумрак на треть.
Замирала душа, и дрожало свечное мерцанье,
А гремящие хоры свергали волну за волной.
И всё чудилось мне, что ступил я в предел Мирозданья
И что вечность сама возжигала огни предо мной.
Нет, не с Богом я был и не в храме стоял деревенском,
И душа замирала совсем под другим вольтажом.
Эти вещие гимны, летящие к высям вселенским!
Это бедное сердце, омытое лучшим дождём!..
И пришёл я туда – посмотреть на иную заботу!
Не могу и теперь позабыть той печальной страды, –
Как отцовские руки срывали со стен позолоту,
Как отцовский топор оставлял на иконах следы.
Изломали алтарь, искрошили паркетные плиты,
И горчайшая пыль закрывала все окна кругом.
И стояли у стен наши скорбные тётки Улиты,
Утирая слезу бумазейным своим лоскутком.
А потом я смотрел, как дрожали отцовские руки,
Как напарник его молчаливо заглатывал снедь…
Ничего я не взял, ни единой припрятанной штуки,
И смотрел по верхам, чтобы людям в глаза не смотреть.
Я любил эти своды, взлетавшие к высям безвестным,
И воскресные хоры, и гулы со всех ступеней…
Этот дедовский храм, возведённый строителем местным
И по грошику собранный в долах Отчизны моей!
И смотрел я туда, где сновало стрижиное племя,
Залетая под купол, цепляясь за каждый карниз.
И не знал я тогда, что запало горчайшее семя
В это сердце моё, что грустило у сваленных риз.
И промчатся года, и развеется сумрак незнанья,
И припомнится всё – этот храм, и топор, и стрижи, –
И про эти вот стены сложу я вот это сказанье
И высокую Песнь, что споётся у этой межи.
Пусть послухает внук – и на деда не смотрит столь криво:
Хоть и робок бывал, а любил всё же правду старик!..
Ты прости меня, Боже, за поздние эти порывы
И за этот мой горестный крик.
Стихотворение Николая Тряпкина в прочтении народного артиста России Валентина Клементьева. видео подготовлено Бюро пропаганды художественной литературы СП России реж.И.Панкова. музыка И.С.Баха
Перевод песни
Religion PoemsOnce the father comes - in the evening, with labor barking,
He twisted my ear and whistled a little "Ermak."
“Have you heard, daredevil?” I got a task today -
Tomorrow unload the temple. We shall dispossess the Most Holy. ”
"What's next?" - “And then the charges are brief:
With half a ton of explosives - and a whirlwind to the seventh heaven.
Come on in tomorrow. You look into God's chambers there.
Rummaging through books. I’m sweeping something myself. ”
And in me, youth rang in all the tendons
And appealed to the constellations and the eternal tablets of the earth.
And beyond the evening field, spreading the sunset wings,
The Byzantine miracle shone in crimson dust.
I loved these chapters, flying up to unknown heights,
And Sunday ringing, and the whistle of indefatigable swifts.
This grandfather’s temple, adorning our entire neighborhood
And he consecrated our entire vale with his crown!
May I not honor the saints and, looking at the church, not be baptized,
But when loud-sounding copper called from the bell tower,
I went into the porch, and humbly stood in the doorway,
And he looked into the depths, immersed in the dusk by a third.
The soul died away and the candlelight flickered
And thundering choirs overthrew wave after wave.
And everything seemed to me that I stepped into the limit of the Universe
And that eternity itself kindled the lights in front of me.
No, it’s not with God that I was and didn’t stand in the temple,
And the soul froze under a completely different voltage.
These prophetic hymns flying to the universal heights!
This poor heart washed by the best rain! ..
And I came there - to look at another care!
I can’t forget that sad suffering now, -
Like father’s hands plucked gold from the walls,
Like a father’s ax left traces on the icons.
Broke the altar, crumbled parquet plates,
And the finest dust covered all the windows all around.
And our mournful aunts of Ulit stood near the walls,
Wiping a tear with his paper shred.
And then I watched my father’s hands tremble,
As a partner, he silently swallowed a meal ...
I took nothing, not a single hidden thing
And he looked at the top so that people would not look into the eyes.
I loved these vaults, flying up to unknown heights,
And Sunday choirs, and drums from all levels ...
This grandfather’s temple, built by a local builder
And collected by a pittance in the valleys of my Fatherland!
And I looked to where the swift tribe scurried,
Flying under the dome, clinging to each curtain rod.
And I didn’t know then that the sunken seed was sunk
This is my heart, which was sad at the dumped robes.
And the years will fly by, and the dusk of ignorance will scatter
And everything will be remembered - this temple, and the ax, and the swifts, -
And about these walls I’ll lay down this legend
And the high Song that will be sung at this boundary.
Let the grandson hear, and don’t look at his grandfather so crookedly:
Although he was timid, he still loved the truth, the old man! ..
God forgive me for these late impulses
And for this my woeful cry.
The poem by Nikolai Tryapkin, read by People's Artist of Russia Valentin Klementyev. The video was prepared by the Bureau of Fiction Literature Propaganda of the Russian Federation joint venture directed by I. Pankov. music by I.S.Bach