Текст песни Михаил Жванецкий - Большие Трудности У Киношников
- Исполнитель: Михаил Жванецкий
- Название песни: Большие Трудности У Киношников
- Дата добавления: 13.10.2017 | 11:15:11
- Просмотров: 719
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Очень большие трудности у киношников. Самые большие, жуткие трудности у киношников. Прямо не знаешь. Требования к достоверности возросли, а танков старых нет, маузеров мало. Фрак народ носить разучился. Хамство и грубость в Сибири как раз получается ничего, а образование в Петербурге не идет пока. Аристократизм в Петербурге пока не идет. Если герой просто сидит - еще ничего, а как рот откроет - так пока не идет. Или, там, собственное достоинство, вот эта неприкасаемость личности...Чувствуется, что ему рассказывали. Может, требовали, ругали, зарплаты лишали, по больничному не платили. Ну, чтобы сыграл он чувство этого достоинства. И, видимо, хочет: и голову поднимает, и на цыпочки, и выпивает, чтоб укрепиться, но еще не знает как.
Женская гордость - так, чтоб без мата, изнутри... Ну, еще когда лежит, укрывшись простыней, диктор говорит:
"Гордая очень". А когда откроется, так еще пока не доносит - вздрагивает, косится, и это еще чувствуется.
Граф английский - тоже неловко, боком, все боится войти к себе в замок. Ну, если пиджак от шеи на четверть отстает и шейка как пестик в колоколе, как же ты аристократизм покажешь, если штаны и пиджак надо непрерывно поддерживать?! Или руку королеве целовать, или панталоны держать. И руку пока еще надо у нее искать: она тоже пожать норовит.
Еда не дается пока, вот не само глотание, а еда как трапеза. Старух на консилиум приглашали, но и они подрастеряли искусство еды: тоже норовят целиком заглотнуть и еще - в сумку. А это реквизит.
И старики подзабыли ходьбу такую, чтоб пиджак не двигался отдельно от хозяина. Или - весь гитлеровский штаб в мундирах не по размеру, а диктор говорит, что вся Европа на них работает. Но это все внешне, конечно, и раздражает какого-то одного, кто остался в живых и еще помнит.
Внутренне плохо идут споры, даже литературные. Все как-то придерживаются одного мнения и, ради Бога, не хотят другого, ради Бога.
Пока еще смешно выглядит преданность одного мужчины одной женщине, пока смешно выглядит. И вообще, обращение с женщиной, все эти поклоны, вставания, уважение, преклонение... Их делают, конечно, но за очень дополнительные деньги. Консультант один, лет восьмидесяти двух, тоже уже замотался: Душанбе, Киев, Фрунзе, Ташкент... "Извольте, позвольте", "Только после вас", "Я был бы последним подонком, мадам, если бы оставил вас в соответствующем положении". Не идет фраза: "Позвольте, я возьму на себя" - или: "Вам ведь трудно, разрешите я..." А уж фраза: "Я вами руководил, я отвечу за все" - прямо колом в горле стоит. А такая: "Мне не дорого мое место, дорого наше дело" - получается только по частям.
Сложно пока стало играть эрудированного, мыслящего человека, и хоть исполнитель морщит лоб и прищуривается, такой перекос лица еще не убеждает.
Сохранились костюмы и обувь, но, когда мы над старинной дворянской одеждой видим лицо и всю голову буфетчицы современного зенитного училища, что-то мешает нам поверить в ее латынь.
Группа американских ковбоев на лошадях пока еще криво скачет, и даже у лошадей наши морды.
Ну а там - баночное пиво, омары, крики "Я разорен!" или "Мне в Париж по делу!" хоть и русским языком, но ни исполнитель, ни аудитория этого языка пока не понимают.
Но с уходом стариков со сцены и из зала равновесие между экраном и зрителем постепенно восстанавливается.
Перевод песни
Very big difficulties for filmmakers. The greatest, terrible difficulties for filmmakers. You do not really know. Requirements for reliability have increased, but there are no old tanks, Mausers are few. Frak people have forgotten how to wear. Rudeness and rudeness in Siberia is just nothing, and education in St. Petersburg is not yet. Aristocratism in St. Petersburg has not yet come. If the hero just sits - still nothing, but how the mouth opens - so far does not go. Or, there, own dignity, this untouchability of a person ...It is felt that they told him. Maybe they demanded, they scolded, they lost their wages, they did not pay for the sick-leave. Well, to make him feel this dignity. And, apparently, he wants: he lifts his head, and tiptoes, and drinks to strengthen himself, but does not yet know how.
Women's pride - so that without a mat, from the inside ... Well, even when lying, covered with a sheet, the announcer says:
"Proud very." And when it opens, it still does not report yet - it flinches, it is squinted, and it is still felt.
The English graph is also embarrassing, sideways, all afraid to enter your castle. Well, if the jacket is about a quarter behind the neck and neck as a pestle in the bell, how do you show aristocratism if you have to continuously support your pants and jacket ?! Or kiss the queen's hand, or keep the pantaloons. And she still has to look for her hand: she also strives to shake.
Food is not given until, that's not swallowing itself, but eating like a meal. The old women were invited to the consultation, but they also podrasteryali art of eating: also strive to swallow whole and more - into the bag. And this is the props.
And the old people forgot to walk so that the jacket did not move apart from the owner. Or - the entire Hitler headquarters in uniforms is not in size, and the announcer says that the whole of Europe is working for them. But this all outwardly, of course, and irritates some one who survived and still remembers.
Internally bad debates are going on, even literary ones. All somehow hold the same opinion and, for God's sake, do not want another, for God's sake.
It still looks ridiculous for the devotion of one man to one woman, while it looks ridiculous. And in general, the treatment of a woman, all these bows, rising, respect, worship ... They do, of course, but for very extra money. One consultant, about eighty-two years old, has already gone about: Dushanbe, Kiev, Frunze, Tashkent ... "Please, allow me," "Only after you," "I would be the last bastard, madam, if I left you in a suitable position" . There is no phrase: "Let me take it upon myself" - or: "It's hard for you, I'll let you ..." And the phrase: "I was in charge of you, I'll answer for everything" - it's right with a stake in my throat. And this: "My place is not dear to me, our business is expensive" - it turns out only in parts.
It's difficult to play an erudite, thinking person, and although the performer wrinkles his forehead and squints, this skewing of the face does not convince.
Costumes and shoes were preserved, but when we see the face and the head of the barmaid of a modern anti-aircraft school over an ancient nobleman's clothing, something prevents us from believing in its Latin.
A group of American cowboys on horseback is still crooked, and even the horses have our muzzles.
Well, there - canned beer, lobster, screams "I'm broke!" or "I'm in Paris on business!" although the Russian language, but neither the performer nor the audience of this language yet understand.
But with the departure of the elderly from and from the audience, the balance between the screen and the viewer is gradually restored.