Текст песни
Тот клятый год уж много лет, я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестер, ноздрями чуя острый запах воли,
Я убегал к двухлетней внучке Оле туда, на жизнью пахнущий простор.
Мы с Олей отправлялись в детский парк, садились на любимые качели,
Глушили сок, мороженое ели, глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди, но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала и тихо ныла, деда погоди.
Оставив день воскресный позади, я возвращался в стен больничных гости,
Но и в палате слышал Олин голос, дай руку деда, деда погоди...
И я годил, годил, сколь было сил, а на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили, никто их погодить не попросил.
Когда я чую жжение в груди, я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и...»
И я гожу, я все еще гожу, и, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку в своей измученной руке еще держу.
Перевод песни
That damn year has been for many years, I sometimes crawled out of a hospital bed.
I scooped up my wreckage and fragments and reconstructed my skeleton.
And he stole himself from sensitive nurses, smelling the sharp smell of will through his nostrils,
I ran away to my two-year-old granddaughter Olya, there, the space smelling of life.
Olya and I went to the children's park, sat on our favorite swing,
They jammed the juice, ate ice cream, stared at the walking dogs.
There were a dime a dozen rides, but the day was burning out and the sun was cooling down,
And Olya got tired, lagged behind and whined quietly, wait for grandpa.
Leaving Sunday behind, I returned to the walls of the hospital guests,
But even in the ward I heard Olin's voice, give your grandfather's hand, wait for grandfather ...
And I was old, I was as long as I was, but they didn't fit in the neighboring bunks,
Khireli, dried up, languished, left, no one asked them to wait.
When I feel a burning sensation in my chest, I can see how from the other side of the field
Little Olya rushes to me with a heart-rending cry: "Grandpa-ah, wait a minute ..."
And I am, I am still, and I seem to endure any torment,
While I still hold that tiny hand in my tortured hand.
Смотрите также: