Текст песни Иосиф Бродский. - Нобелевская лекция. часть 2
- Исполнитель: Иосиф Бродский.
- Название песни: Нобелевская лекция. часть 2
- Дата добавления: 12.06.2019 | 13:06:02
- Просмотров: 236
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Если искусство чему-то и учит (и художника – в первую голову), то именно частности человеческого существования. Будучи наиболее древней – и наиболее буквальной – формой частного предпринимательства, оно вольно или невольно поощряет в человеке именно его ощущение индивидуальности, уникальности, отдельности – превращая его из общественного животного в личность. Многое можно разделить: хлеб, ложе, убеждения, возлюбленную – но не стихотворение, скажем, Райнера Марии Рильке. Произведения искусства, литературы в особенности и стихотворение в частности обращаются к человеку тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. За это-то и недолюбливают искусство вообще, литературу в особенности и поэзию в частности ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи исторической необходимости. Ибо там, где прошло искусство где прочитано стихотворение, они обнаруживают на месте ожидаемого согласия и единодушия – равнодушие и разноголосие, на месте решимости к действию – невнимание и брезгливость. Иными словами, в нолики, которыми ревнители общего блага и повелители масс норовят оперировать, искусство вписывает "точку-точку-запятую с минусом", превращая каждый нолик в пусть не всегда привлекательную, но человеческую рожицу.Великий Баратынский, говоря о своей Музе, охарактеризовал ее как обладающую "лица необщим выраженьем". В приобретении этого необшего выражения и состоит, видимо, смысл индивидуального существования, ибо к необщности этой мы подготовлены уже как бы генетически. Независимо от того, является человек писателем или читателем, задача его состоит в том, чтобы прожить свою собственную, а не навязанную или предписанную извне, даже самым благородным образом выглядящую жизнь, ибо она у каждого из нас только одна, и мы хорошо знаем, чем все это кончается. Было бы досадно израсходовать этот единственный шанс на повторение чужой внешности, чужого опыта, на тавтологию – тем более, что глашатаи исторической необходимости, по чьему наущению человек на тавтологию эту готов согласиться, в гроб с ним вместе не лягут и спасибо не скажут.
Язык и, думается, литература – вещи более древние, неизбежные, долговечные, чем любая форма общественной организации. Негодование, ирония или безразличие, выражаемое литературой по отношению к государству, есть, по существу реакция постоянного, лучше сказать – бесконечного, по отнощению к временному, ограниченному. По крайней мере до тех пор, пока государство позволяет себе вмешиваться в дела литературы, литература имеет право вмешиваться в дела государства. Политическая система, форма общественного устройства, как всякая система вообще, есть, по определению, форма прошедшего времени, пытающаяся навязать себя настоящему (а зачастую и будущему) и человек, чья профессия язык, последний, кто может позабыть об этом. Подлинной опасностью для писателя является не только возможность (часто реальность) преследований со стороны государства, сколько возможность оказаться загипнотизированным его, государства, монструозными или претерпевшими изменения к лучшему – но всегда временными – очертаниями.
Философия государства, его этика, не говоря уже о его эстетике – всегда "вчера"; язык, литература – всегда "сегодня" и часто – особенно в случае ортодоксальности той или иной системы даже и "завтра". Одна из заслуг литературы и состоит в том, что она помогает человеку уточнить время его существования, отличить себя в толпе как предшественников так и себе подобных, избежать тавтологии, то есть участи известной под почетным названием "жертвы истории". Искуство вообще и литература в частности тем и замечательно, тем и отличаются от жизни, что всегда бежит повторения. В обыденной жизни вы можете рассказать один и тот же анекдот трижды и трижды, вызвав смех оказаться душою общества. В искусстве подобная форма поведения именуется "клише". Искусство есть орудие безоткатное и развитие его определяется не индивидуальностью художника, но динамико
Перевод песни
If art teaches something (and, first of all, an artist), then it is precisely particular aspects of human existence. Being the most ancient - and the most literal - form of private entrepreneurship, it voluntarily or unwittingly encourages in a person precisely his sense of individuality, uniqueness, separateness - turning him from a public animal into a personality. Much can be divided: the bread, the bed, the beliefs, the beloved - but not the poem, say, Rainer Maria Rilke. Works of art, literature in particular, and a poem in particular, address a man one-on-one, engaging with him in direct, without intermediaries, relationships. For this, they dislike art in general, literature in particular, and poetry in particular, adherents of the common good, masters of the masses, heralds of historical necessity. For where art has passed where the poem is read, they find out on the place of expected agreement and unanimity - indifference and discord, on the place of determination to act - inattention and squeamishness. In other words, in the zero-points, with which the zealots of the common good and masters of the masses strive to operate, art enters "point-to-point-comma with a minus", turning each zero into a face, if not always attractive, but human.The great Baratynsky, speaking of his Muse, characterized her as possessing a "non-general expression of a person." In the acquisition of this non-expressive expression it seems to consist in the meaning of individual existence, for we are already prepared, as it were, genetically for this non-generality. Regardless of whether a person is a writer or a reader, his task is to live his own, and not imposed or prescribed from outside, even the most noble way of looking life, for each of us has only one, and we know well what it all ends. It would be annoying to spend this single chance on the repetition of someone else's appearance, someone else's experience, on the tautology - all the more so that the heralds of historical necessity, at whose instigation the person is ready to agree to this tautology, will not fall into the coffin with him and will not thank him.
Language and, I think, literature are more ancient, inevitable, and durable than any form of social organization. The indignation, irony or indifference expressed by literature in relation to the state is, in essence, a constant reaction, better to say, infinite, in relation to a temporary, limited one. At least as long as the state allows itself to interfere in the affairs of literature, literature has the right to interfere in the affairs of the state. A political system, a form of social organization, like any system in general, is, by definition, a past tense form, trying to impose itself on the present (and often on the future) and a person whose language is a profession, the last one who can forget about it. The real danger for the writer is not only the possibility (often reality) of persecution by the state, but the possibility of being hypnotized by him, the state, monstrous or having changed for the better - but always temporary - outlines.
The philosophy of the state, its ethics, not to mention its aesthetics, are always “yesterday”; language, literature is always "today" and often - especially in the case of the orthodoxy of a system, even "tomorrow". One of the merits of literature is that it helps a person to clarify the time of his existence, to distinguish himself in a crowd of both predecessors and his own kind, to avoid tautology, that is, the fate known under the honorary title "victim of history." Art in general and literature in particular are remarkable in that they differ from life in which repetition always runs. In everyday life, you can tell the same anecdote three times and three times, causing laughter to be the soul of society. In art, this form of behavior is called "cliche." Art is a recoilless instrument and its development is determined not by the artist’s individuality, but dynamically