Текст песни
Люблю тот век нагой, когда, теплом богатый,
Луч Феба золотил холодный мрамор статуй,
Мужчины, женщины, проворны и легки,
Ни лжи не ведали в те годы, ни тоски.
Лаская наготу, горячий луч небесный
Облагораживал их механизм телесный,
И в тягость не были земле ее сыны,
Средь изобилия Кибелой взращены -
Волчицей ласковой, равно, без разделенья,
Из бронзовых сосцов поившей все творенья.
Мужчина, крепок, смел и опытен во всем,
Гордился женщиной и был ее царем,
Любя в ней свежий плод без пятен и без гнили,
Который жаждет сам, чтоб мы его вкусили.
А в наши дни, поэт, когда захочешь ты
Узреть природное величье наготы
Там, где является она без облаченья,
Ты в ужасе глядишь, исполнясь отвращенья,
На чудищ без одежд. О мерзости предел!
О неприкрытое уродство голых тел!
Те скрючены, а те раздуты или плоски.
Горою животы, а груди словно доски.
Как будто их детьми, расчетлив и жесток,
Железом пеленал корыстный Пользы бог.
А бледность этих жен, что вскормлены развратом
И высосаны им в стяжательстве проклятом
А девы, что, впитав наследственный порок
Торопят зрелости и размноженья срок!
Но, впрочем, в племени, уродливом телесно,
Есть красота у нас, что древним неизвестна,
Есть лица, что хранят сердечных язв печать, -
Я красотой тоски готов ее назвать.
Но это - наших муз ущербных откровенье.
Оно в болезненном и дряхлом поколенье
Не погасит восторг пред юностью святой,
Перед ее теплом, весельем, прямотой,
Глазами, ясными, как влага ключевая, -
Пред ней, кто, все свои богатства раздавая,
Как небо, всем дарит, как птицы, как цветы,
Свой аромат и песнь и прелесть чистоты.
Перевод песни
I love that naked age when, rich in warmth,
Phoebe's beam gilded the cold marble of statues,
Men, women, agile and light
Not a lie was known in those years, nor longing.
Caressing nudity, hot ray of heaven
Refined their bodily mechanism,
And the burden was not the land of her sons,
Amid the abundance of Cybele nurtured -
An affectionate wolf, equally, without separation,
Of the bronze suckers who watered all the creations.
A man is strong, brave and experienced in everything,
Proud of a woman and was her king
Loving her fresh fruit without spots and without rot,
Who longs for us to taste.
And these days, poet, when you want
To see the natural greatness of nudity
Where she is without vestments,
You look in horror, filled with disgust,
To monsters without clothes. About abomination is the limit!
O undisguised ugliness of naked bodies!
Those are crooked, and those are bloated or flat.
A mountain of bellies, and breasts like boards.
As if their children are prudent and cruel,
Iron swaddled a mercenary Good god.
And the pallor of these wives that are fed by debauchery
And sucked by them in a money-grubbing cursed
And virgins that, having absorbed a hereditary vice
Hurry up maturity and breeding term!
But by the way, in a tribe ugly bodily,
We have beauty that is unknown to the ancients,
There are people who keep a heart ulcer seal, -
I am ready to call her the beauty of longing.
But this is our muse's flawed revelation.
It is in a sickly and decrepit generation
Will not extinguish the delight before the saint’s youth,
Before her warmth, fun, straightforwardness,
With eyes as clear as key moisture
Before her, who, distributing all his wealth,
Like the sky, it gives to everyone, like birds, like flowers,
Its aroma and song and the charm of purity.
Официальное видео
Смотрите также: