Текст песни
Как тюремный засов
разрешается звоном от бремени,
от калмыцких усов
над улыбкой прошедшего времени,
так в ночной темноте,
обнажая надежды беззубие,
по версте, по версте
отступает любовь от безумия.
И разинутый рот
до ушей раздвигая беспамятством,
как садок для щедрот
временным и пространственным пьяницам,
что в горящем дому
ухитряясь дрожать под заплатами
и уставясь во тьму,
заедают версту циферблатами, --
боль разлуки с тобой
вытесняет действительность равную
не печальной судьбой,
а простой Архимедовой правдою.
Через гордый язык,
хоронясь от законности с тщанием,
от сердечных музык
пробираются память с молчанием
в мой последний пенат
-- то ль слезинка, то ль веточка вербная, --
и тебе не понять,
да и мне не расслышать, наверное,
то ли вправду звенит тишина,
как на Стиксе уключина.
То ли песня навзрыд сложена
и посмертно заучена.
июнь -- июль 1964
Перевод песни
Like a prison bolt
is resolved by the clank of the burden,
from Kalmyk mustache
over the smile of the past,
so in the night darkness,
baring hopeless toothlessness,
by mile, by mile
love retreats from madness.
And open mouth
pushing unconscious to the ears,
as a cage for bounty
time and space drunkards,
what's in the burning house
contriving to tremble under patches
and staring into the darkness
seize a mile away with dials, -
pain of separation from you
displaces reality equal
not a sad fate,
but simple Archimedean truth.
Through a proud tongue
hiding from legality with diligence,
from heart music
creeping through the memory with silence
on my last penate
- either a tear, or a willow twig, -
and you don't understand
and I probably can't hear
whether the silence really rings,
like an oarlock on Styx.
Whether the song is sobbed
and posthumously memorized.
June - July 1964
Смотрите также: