Текст песни Модель для сборки - Дмитрий Быков -- Четвертая баллада
- Исполнитель: Модель для сборки
- Название песни: Дмитрий Быков -- Четвертая баллада
- Дата добавления: 21.05.2020 | 06:48:05
- Просмотров: 227
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Дмитрий Быков "Четвертая баллада"В Москве взрывают наземный транспорт - такси, троллейбусы, все подряд.В метро ОМОН проверяет паспорт у всех, кто черен и бородат.
И это длится седьмые сутки. В глазах у мэра стоит тоска.
При виде каждой забытой сумки водитель требует взрывника.
О том, кто принял вину за взрывы, не знают точно, но много врут.
Непостижимы его мотивы, непредсказуем его маршрут,
Как гнев Господень. И потому-то Москву колотит такая дрожь.
Уже давно бы взыграла смута, но против промысла не попрешь.
И чуть алеет рассветный отблеск на синих окнах к шести утра,
Юнец, нарочно ушедший в отпуск, встает с постели. Ему пора.
Не обинуясь и не колеблясь, но свято веря в свою судьбу,
Он резво прыгает в тот троллейбус, который движется на Трубу.
И дальше кружится по бульварам ("Россия"-Пушкин-Арбат-Пруды) -
Зане юнец обладает даром спасать попутчиков от беды.
Плевать, что вера его наивна. Неважно, как там его зовут.
Он любит счастливо и взаимно, и потому его не взорвут.
Его не тронет волна возмездий, хоть выбор жертвы необъясним,
Он это знает и ездит, ездит, храня любого, кто рядом с ним.
И вот он едет.
Он едет мимо пятнистых скверов, где визг играющих малышей
Ласкает уши пенсионеров и греет благостных алкашей.
Он едет мимо лотков, киосков, собак, собачников, стариков,
Смешно целующихся подростков, смешно серьезных выпускников,
Он едет мимо родных идиллий, где цел дворовый жилой уют,
Вдоль тех бульваров, где мы бродили, не допуская, что нас убьют, -
И как бы там ни трудился Хронос, дробя асфальт и грызя гранит,
Глядишь, еще и теперь не тронут - чужая молодость охранит.
...Едва рассвет окровавит стекла и город высветится опять,
Во двор выходит старик, не столько уставший жить, как уставший ждать.
Боец-изменник, солдат-предатель, навлекший некогда гнев Творца,
Он ждет прощения, но Создатель не шлет за ним своего гонца.
За ним не явится никакая из караулящих нас смертей.
Он суше выветренного камня и древней рукописи желтей.
Он смотрит тупо и безучастно на вечно длящуюся игру,
Но то, что мучит его всечасно, впервые будет служить добру.
И вот он едет.
Он едет мимо крикливых торгов и нищих драк за бесплатный суп,
Он едет мимо больниц и моргов, гниющих свалок, торчащих труб,
Вдоль улиц, прячущих хищный норов в угоду юному лопуху,
Он едет мимо сплошных заборов с колючей проволокой наверху,
Он едет мимо голодных сборищ, берущих всякого в оборот,
Где каждый выкрик равно позорящ для тех, кто слушает и орет,
Где, притворяясь чернорабочим, вниманья требует наглый смерд,
Он едет мимо всего того, чем согласно брезгуют жизнь и смерть:
Как ангел ада, он едет адом - аид, спускающийся в Аид, -
Храня от гибели всех, кто рядом (хоть каждый верит сам, что хранит).
Вот так и я, примостившись между юнцом и старцем, в июне, в шесть,
Таю отчаянную надежду на то, что все это так и есть:
Пока я им сочиняю роли, не рухнет небо, не ахнет взрыв,
И мир, послушный творящей воле, не канет в бездну, пока я жив.
Ни грохот взрыва, ни вой сирены не грянут разом, Москву глуша,
Покуда я бормочу катрены о двух личинах твоих, душа...
И вот я еду.
Перевод песни
Dmitry Bykov "The Fourth Ballad" In Moscow, ground vehicles are blown up - taxis, trolleybuses, everything.In the subway, OMON checks the passport of everyone who is black and bearded.
And it lasts the seventh day. In the eyes of the mayor is longing.
At the sight of every forgotten bag, the driver requires an explosive.
They do not know exactly who took the blame for the explosions, but they lie a lot.
His motives are incomprehensible, his route is unpredictable,
Like the wrath of the Lord. And that's why Moscow is shaking so trembling.
Troubles would have leaped long ago, but there is no arguing against fishing.
And a little dawn glows on the blue windows by six in the morning,
The young man, who purposely went on vacation, gets out of bed. He has to go.
Not blaming and not hesitating, but sacredly believing in their fate,
He briskly jumps into the trolley that moves to the Pipe.
And further it swirls along the boulevards ("Russia" -Pushkin-Arbat-Prudy) -
Zane youth has the gift to save fellow travelers from trouble.
Spit that his faith is naive. It doesn't matter what his name is.
He loves happily and mutually, and therefore he will not be blown up.
He will not be touched by a wave of retribution, although the choice of the victim is inexplicable,
He knows this and drives, drives, keeping anyone who is near him.
And so he goes.
He rides past the spotty squares where the squealing of toddlers playing
He caresses the ears of senior citizens and warms the benevolent drunks.
He rides past stalls, stalls, dogs, dog lovers, old people,
Funny kissing teens, funny serious graduates,
He goes past his native idylls, where the courtyard residential comfort is intact,
Along those boulevards where we wandered, not allowing us to be killed -
And no matter how hard Chronos worked, crushing asphalt and gnawing granite,
You look, they’re not even touched now - someone else’s youth is protecting.
... As soon as the dawn bleeds the glass and the city lights up again,
An old man comes out into the yard, not so tired of living as tired of waiting.
A traitor soldier, a traitor soldier, who once brought the wrath of the Creator,
He is waiting for forgiveness, but the Creator does not send his messenger after him.
None of the deaths guarding us will come for him.
It is drier than weathered stone and the ancient manuscript of yellows.
He stares blankly and blankly at the ever-lasting game,
But what torments him hourly, for the first time will serve the good.
And so he goes.
He rides past loud bidding and beggarly fights for a free soup,
He drives past hospitals and morgues, rotting dumps, sticking out pipes,
Along the streets hiding a predatory burrow for the sake of young burdock,
He rides past solid fences with barbed wire at the top,
He rides past hungry gatherings, taking everyone into circulation,
Where every cry is equally disgraceful for those who listen and yell,
Where, pretending to be a laborer, brazen stink demands attention,
He passes by all that life and death disdain according to:
Like an angel of hell, he rides hell - hell descending into Hades -
Keeping from the death of all who are near (even though everyone believes that he is keeping).
So here I am, perched between the youth and the old man, in June, at six,
I give up the desperate hope that all of this is true:
As long as I compose roles for them, the sky will not collapse, the explosion will not gasp,
And the world, obedient to the creative will, will not sink into the abyss while I am alive.
Neither the roar of the explosion, nor the howling of the siren will strike at once, Moscow wilderness,
As I mumble quatrains about your two faces, soul ...
And here I go.