Текст песни Лиза Бронштейн - Песня о старом Хермеусе Море
- Исполнитель: Лиза Бронштейн
- Название песни: Песня о старом Хермеусе Море
- Дата добавления: 15.05.2021 | 23:10:08
- Просмотров: 134
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Песня о старом Хермеусе Море, бессмертной хранительнице Апокрифа и смертном, который ее любил (муз. Лиза Бронштейн, сл. Айрис Гамильтон)У старого Хермы Моры улыбка как у кота.
О нем говорят, он - бездна, но глупость. Всего лишь мер.
Из кубка цедя суджамму, смеется: "Иди сюда.
Негоже, пройдя сквозь стражей, стыдливо стоять во тьме.
Внутри моей черной книги есть способ пойти назад,
Но только подумай, что же за сила тебя тут ждет?"
У старого Хермы Моры и вовсе не старый взгляд:
Насмешка и любопытство, - а голос тягуч, как мед.
Он ставит свой полный кубок на стопку сгоревших книг.
И кожа бела, как звезды, а волосы - будто тьма.
"Да ты, - поднялся даэдра, - храбр не по годам, старик.
Я знаю, зачем пришел ты. И знает она сама".
"Садовник Людей коварный, - вдохнув из последних сил,
Так гость ему отвечает, - воистину, стар и сед.
Я ран за все эти годы немало уж получил,
Но здесь мне пронзили сердце. Назад мне дороги нет".
Смеется Хермеус Мора, в зрачках его рваных - мрак,
Клубится, зияет, в путы затягивает умы.
"Ты слышал о нашем друге. Как звали его?.. Мирак?..
При нем мой родной Апокриф подобием стал тюрьмы.
Зато оглянись же нынче. Мой дом - словно дивный сад.
Его создала таким та, которую ищешь ты".
Старик опускает плечи, но ясный и смелый взгляд
Встречается с взглядом принца, исполненным пустоты.
"Да что же, а, старый Мора? Ты слушаешься ее?"
Даэдра кривит улыбку и снова берет бокал:
"Молчал бы ты, глупый смертный. Ты слышишь? Она идет.
Мой гость, безрассудно храбрый, да что же ты? Задрожал?"
...На ней золотое платье. А кожа - как будто снег.
И в ярких глазах когда-то знакомо клубится тьма.
Она так давно в Забвенье. Не мер и не человек.
И истинно: эту участь она избрала сама.
"Ну здравствуй, мой друг любезный, - смеется она с тоской. -
Какими судьбами, милый? Как стражу ты одолел?"
Хермеус садится в кресло, надменный, сухой, прямой,
Глотает свою суджамму... и вроде бы не у дел.
А гость забывает клятвы, не помнит простейших слов,
Сжимает костюм, промокший от пота и от крови.
Он думал, что к смерти точно за годы свои готов,
Но сердце, забыв о ране, заходится от любви.
Он помнит, как были вместе, насмешливы и юны,
Как пели в дороге песни и пили в трактирах мед,
Одними слыли из лучших, кто выбрался из Норы,
На краже пусть не поймают - и нету других забот.
Влюбился он, правда, позже. Когда, вытирая кровь
С усталых эльфийских пальцев, он клялся хранить в пути.
Она была Довакином - какая уж тут любовь.
Тут время и место выспаться не так уж легко найти.
На мертвом, сухом Солстейме Хермеус за ней пришел.
А может, она вернулась... Да, впрочем, уже плевать.
Он ей дал Вселенной мудрость, в Апокриф ее привел,
Заставил хотеть вернуться. Заставил пообещать.
Ах, старый Хермеус Мора. Прекрасен, как снежный эльф.
О нем говорят, он бездна... Но, видимо, не всегда.
"Мой друг, у меня подарок, - он шепчет. - Простая смерть.
Болтают, она - награда для тех, чьи ушли года".
"Постой, - его просят тихо. - Позволь мне ему сказать..."
И старый Хермеус Мора склоняется как-то вбок.
"Ах что за привычка право - всех смертников целовать
В холодный, сухой, неровный, практически мертвый лоб?"
В глаза ей не смотрит путник - они не ее теперь.
Она, улыбаясь слабо, касаясь седых волос,
Бормочет: "Ах, хочешь, верь мне, а хочешь, совсем не верь,
Но смертной еще немало теряла я горьких слез.
Я думала, что заметишь, ведь в Рифтене рядом - храм...
Мечтала, как сила Мары нас свяжет с тобой навек.
Но ты был как рыжий ветер. Подобен был всем ветрам,
Сметающим то, что слабо. Мой ветреный человек".
"Прощай, - он с тоскою шепчет. - Прощай, да хранят тебя..."
Слова его замирают, и губы так ледяны...
Густая тень книжных залов сгущается и, клубясь,
Его забирает в недра какой-то иной страны.
У старого Хермы Моры улыбки не может быть.
Он просто густая бездна с десятками тысяч глаз.
"Ты что же, - он громко тянет, - все помнишь, что есть - любить?"
"Я помнила, принц, когда-то. Когда-то.
Но не сейчас".
Перевод песни
The song about the old Hermeta Sea, the immortal keeper of the apocryph and the mortal who loved her (music Lisa Bronstein, Sl. Iris Hamilton)At the old Herma, the sea smile like a cat.
They say about him, he is the abyss, but stupidity. Just measures.
From the Cup's Cup, judged, laughs: "Come here.
Noine, having passed through the guards, standing in darkness.
Inside my black book there is a way to go back,
But just think, what is the power of you here? "
At the old Herma, the sea is not an old look at all:
Mock and curiosity, and the voice of the tight, like honey.
He puts his full cup on the stack of burnt books.
And the skin is Bela, like stars, and the hair seems to be dark.
"Yes, you," Daehedra rose, - Herbra is not over the years, an old man.
I know why you came. And she herself knows. "
"The gardener of people is cunning, - inhaling from the last strength,
So the guest is responsible for him, - truly, old and sad.
I wounds for all these years I really got
But here I pierced my heart. Back to me there is no road. "
Hermeus Mora laughs, in the pupils of his torn - darkness,
Clubs, gaps, in the way tightens the minds.
"You heard about our friend. What was his name? .. Maurra? ..
With it, my native apocryon is a selection of prison.
But looking around today. My home is like a wonderful garden.
He created such that you are looking for. "
Old man lowers shoulders, but clear and brave look
It is found with a prince view performed by emptiness.
"Yes, what, and, old Mora? Are you listening to her?"
Daedron shrieks a smile and takes a glass again:
"Would you silently, a stupid mortal. Do you hear? She goes.
My guest, recklessly brave, so what are you? Shoved? "
... on her golden dress. And the skin is as if snow.
And in bright eyes sometime familiar to the darkness.
She has long been in oblivion. Not measures and not a person.
And truly: she chose this fate herself.
"Well, hello, my friend is kind, - she laughs with longing. -
What fate, cute? How did you defeat you? "
Hermeus sits in a chair, supreme, dry, straight,
Swallows his judges ... and it seems not to do business.
And the guest forgets the oath, does not remember the simplest words,
Squeezes a suit, wet from sweat and blood.
He thought he was ready for death for death for years
But the heart, forgetting about the wound, go from love.
He remembers how to be together, mocking and young,
How sang on the road and drank honey in taverns
Alone were heard from the best, who got out of the hole,
In the steal, let them not catch - and there is no other concerns.
He fell in love, though later. When, wiping blood
From tired elven fingers, he swore stored on the road.
She was Dovakin - what is love here.
This time and place to sleep is not so easy to find.
On the dead, dry salns of Hermeus for her came.
Or maybe she returned ... Yes, however, you don't care.
He gave her universe wisdom, she led her in the apocryon,
Mashed to want to return. Forced to promise.
Ah, old Hermeus Mora. Beautiful like a snow elf.
They say about him, he is abyss ... But, apparently, not always.
"My friend, I have a gift," he whispers. - Simple death.
They chat, she is a reward for those whose years left. "
"Wait, - he is asked quietly. - Let me tell him ..."
And the old Hermeus Mora is inclined to somehow sob.
"Ah that for the habit of the right - all suicide bomb
In cold, dry, uneven, almost dead forehead? "
The traveler does not look in the eyes - they are not her now.
She, smiling weakly, touching gray hair,
Mumbles: "Ah, you want, believe me, but you want, do not really believe
But the mortal still lost a lot of bitter tears.
I thought you would notice, because in Riften near the temple ...
Dreamed, as Mary's power will contact you forever.
But you were like a redhead wind. Like was all winds,
Extraking what weakly. My windy man. "
"Goodbye," he whispers with longing. - Farewell, yes keep you ... "
Words are freezing, and the lips are so ice ...
The thick shadow of book halls is thickened and, sebble,
He is taken in the bowels of some other country.
At the old Herma, the sea smiles can not be.
He is just a thick abyss with tens of thousands of eyes.
"You are what," he pulls loudly, "do you remember everything - love?"
"I remembered the prince, sometime. Once.
But not right now".