Текст песни Кот Балу - Одной поэтессе
- Исполнитель: Кот Балу
- Название песни: Одной поэтессе
- Дата добавления: 19.06.2025 | 07:17:02
- Просмотров: 9
- 0 чел. считают текст песни верным
- 0 чел. считают текст песни неверным
Текст песни
Одной поэтессеЯ заражён нормальным классицизмом,
а вы, мой друг, заражены сарказмом.
Конечно, просто сделаться капризным,
по ведомству акцизному служа.
К тому ж вы звали этот век железным.
Но я не думал, говоря о разном,
что, заражённый классицизмом трезвым,
я сам гулял по острию ножа.
Теперь конец моей и вашей дружбе.
Зато – начало многолетней тяжбе.
Теперь и вам продвинуться по службе
мешает Бахус, но никто другой.
Я оставляю эту ниву тем же,
каким взошёл я на неё. Но так же
я затвердел, как Геркуланум в пемзе.
И я для вас не шевельну рукой.
Оставим счёты. Я давно в неволе.
Картофель ем и сплю на сеновале.
Могу прибавить, что теперь на воре
уже не шапка – лысина горит.
Я эпигон и попугай. Не вы ли
жизнь попугая от себя скрывали?
Когда мне вышли от закона «вилы»,
я вашим прорицаньем был согрет.
Служенье Муз чего-то там не терпит,
зато само обычно так торопит,
что по рукам бежит священный трепет
и несомненна близость Божества.
Один певец подготовляет рапорт,
другой рождает приглушённый ропот,
а третий знает, что он сам – лишь рупор,
и он срывает все цветы родства.
И скажет смерть, что не поспеть сарказму
за силой жизни. Проницая призму,
способен он лишь увеличить плазму.
Ему, увы, не озарить ядра.
И вот, столь долго состоя при Музах,
я отдал предпочтенье классицизму,
хоть я и мог, как старец в Сиракузах,
взирать на мир из глубины ведра.
Оставим счёты. Вероятно, слабость.
Я, предвкушая ваш сарказм и радость,
в своей глуши благословляю разность:
жужжанье ослепительной осы
в простой ромашке вызывает робость.
Я сознаю, что предо мною пропасть.
И крутится сознание, как лопасть
вокруг своей негнущейся оси.
Сапожник строит сапоги. Пирожник
сооружает крендель. Чернокнижник
листает толстый фолиант. А грешник
усугубляет, что ни день, грехи.
Влекут дельфины по волнам треножник,
и Аполлон обозревает ближних –
в конечном счёте, безгранично внешних.
Шумят леса, и небеса глухи.
Уж скоро осень. Школьные тетради
лежат в портфелях. Чаровницы, вроде
вас, по утрам укладывают пряди
в большой пучок, готовясь к холодам.
Я вспоминаю эпизод в Тавриде,
наш обоюдный интерес к природе,
всегда в её дикорастущем виде,
и удивляюсь. И – грущу, мадам.
Перевод песни
To a poetessI am infected with normal classicism,
and you, my friend, are infected with sarcasm.
Of course, it is easy to become capricious,
serving in the excise department.
Besides, you called this age iron.
But I did not think, speaking about different things,
that, infected with sober classicism,
I myself walked on the edge of a knife.
Now is the end of my and your friendship.
But - the beginning of a long-term litigation.
Now Bacchus, but no one else, prevents you from advancing in your career.
I leave this field the same
as I ascended it. But I have also hardened, like Herculaneum in pumice.
And I will not move a hand for you.
Let's leave the score. I have long been in captivity.
I eat potatoes and sleep in the hayloft.
I can add that now the thief
no longer has a hat - his bald head is burning.
I am an epigone and a parrot. Wasn't it you who
hid the life of a parrot from yourself?
When the "pitchfork" came out to me from the law,
I was warmed by your prophecy.
The service of the Muses does not tolerate something there,
but it itself usually hurries so much,
that a sacred trepidation runs through the hands
and the nearness of the Deity is undeniable.
One singer prepares a report,
another gives birth to a muffled murmur,
and the third knows that he himself is only a mouthpiece,
and he plucks all the flowers of kinship.
And death will say that sarcasm cannot keep up
with the power of life. Penetrating the prism,
it is only capable of increasing the plasma.
Alas, it cannot illuminate the core.
And so, having been with the Muses for so long,
I have given preference to classicism,
even though I could, like the old man in Syracuse,
look at the world from the depths of a bucket.
Let's leave the scores. Probably weakness.
I, anticipating your sarcasm and joy,
in my wilderness bless the difference:
the buzzing of a dazzling wasp
in a simple daisy causes timidity.
I realize that before me is an abyss.
And consciousness spins, like a blade
around its rigid axis.
The shoemaker makes boots. The piemaker
makes a pretzel. The warlock
leaves the pages of a thick tome. And the sinner
aggravates his sins every day.
Dolphins pull a tripod along the waves,
and Apollo surveys his neighbors -
ultimately, the infinitely external.
The forests rustle, and the skies are deaf.
It will soon be autumn. School notebooks
lie in school bags. Charmers, like
you, in the mornings arrange strands of hair
in a big bun, preparing for the cold.
I recall the episode in Taurida,
our mutual interest in nature,
always in its wild form,
and I am surprised. And - I am sad, madam.