Текст песни
Закаты холодные рдели,
И ехал за ними вдогон
В частях генерала Эрдели
Тяжёлый армейский фургон.
Сплошной боевой круговертью
Там жили под стоны и крик
Три юных сестры милосердья
И доктор,ворчливый старик.
А в воздухе гибель витала,
Меняя обличье своё,
И если бинтов не хватало,
На полосы рвали бельё.
И души на полосы рвали,
О сломанных судьбах грустя,
Но это припомнит едва ли
Историк столетье спустя.
Доныне из пропасти серой
Глядят роковые года.
Любовью,Надеждой и Верой
Три девушки звались тогда.
Увы,не в сиянии райском
Им виделась русская новь.
И первой в бою под Батайском
Однажды погибла Любовь.
А следом,смежая ресницы
Средь общего горя и зла,
В какой-то тифозной больнице
Надежда сгорела дотла.
Когда же от алого крапа
В Крыму застывала земля,
Одна только Вера по трапу
Всходила на борт корабля.
И вот уже,верьте не верьте,
Но целых полвека с лихвой
В Белграде,в Париже,в Бизерте
Она появлялась живой.
Не трогала горькая старость
Открытое миру лицо,
Ни разу печаль и усталость
Её не сжимали в кольцо.
Не тлела простая одежда.
Но,где бы она ни была,
Повсюду Любовь и Надежда
Над ней возносили крыла.
Перевод песни
Cold sunsets
And drove behind them
In parts of General Erdeli
Heavy army van.
Solid combat cheese
There lived under the moans and cry
Three young sisters of merciful
And the doctor, griming old man.
And in the air the death of Vitala,
Changing her
And if the bands lacked,
On the stripes tearned linen.
And the souls on the bands tear
About broken fate
But it will remember hardly
The historian is a century later.
Donyn from the abyss of gray
Looking down the scenes.
Love, hope and faith
Three girls were called then.
Alas, not in the radiance
They saw Russian novel.
And first in battle near Bataysky
Once love died.
And next, adjusting eyelashes
The medium of total grief and evil,
In some typhoid hospital
Hope burned down.
When from scarlet drive
In Crimea, the land was frozen,
Almost faith in a ladder
It was boosted by the ship.
And now, believe it does not believe
But whole half a century with interest
In Belgrade, in Paris, in Bizerte
She appeared alive.
Did not touch the bitter old age
Open peace face
Night sadness and fatigue
She was not squeezed into the ring.
Not a simple cloth.
But, wherever she is
Everywhere love and hope
Wings were raided over her.